ISSN 2073–4034
eISSN 2414–9128

Абдоминальные боли: от патогенеза к лечению

Э.П. Яковенко, Н.А. Агафонова, А.Н. Иванов, А.В. Яковенко, Е.В. Аникина

Кафедра гастроэнтерологии ФДПО ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России, Москва
Дана характеристика двух основных типов абдоминальных болей (невропатической и висцеральной) и механизмов их развития. Представлены этапы сокращения мышечного волокна, а также центральные и местные механизмы их регуляции. Рассмотрена роль опиоидной системы и функционального состояния интерстициальных клеток Каяла в регуляции гастроинтестинальной моторики, формировании висцеральной чувствительности и в антиноцецептивных механизмах контроля боли. Отмечено, что тримебутин является эффективным препаратом при лечении пациентов с болевым абдоминальным синдромом, оказывает спазмолитический и прокинетический эффекты при нарушении гастроинтестинальной моторики, а также снижает висцеральную гиперчувствительность.

Ключевые слова

абдоминальная боль
висцеральная гиперчувствительность
антиноцицепция
клетки Каяла
опиоидные рецепторы
серотониновые рецепторы
спазмолитики
тримебутин
кишечные антисептики
пробиотики

Острая или хроническая абдоминальная боль – наиболее частая причина обращения больных к гастроэнтерологу. В то же время описание боли пациентом чрезвычайно субъективно и зависит от массы факторов, включая психосоциальные, нейрофизиологические, анатомо-морфологические и др. [1]. Боль — это субъективное ощущение, возникающее вследствие поступления в центральную нервную систему импульсов с периферии. Болевое ощущение – физиологический феномен, информирующий о наличии повреждающих или представляющих потенциальную опасность для организма воздействий. Таким образом, боль входит в комплекс как предупредительных, так и защитных систем организма [2].

По механизму развития выделяют два типа болей: невропатическую (соматопариетальную), обусловленную повреждением рецепторов чувствительных нервных волокон, и висцеральную (ноцицептивную), связанную с активацией рецепторов двух типов волокон: толстых миелизированных (А-8) и составляющих большинство тонких демиелизированных (С). Основная масса болевых рецепторов С-волокон (ноцицепторов) полых органов брюшной полости (пищевод, желудок, кишечник, желчный пузырь, желчные и панкреатические протоки) локализуются в мышечной и серозной оболочках их стенок. Аналогичные рецепторы имеются в капсуле паренхиматозных органов, таких как печень, почки, селезенка, а также в брыжейке и париетальной брюшине, в то время как висцеральная брюшина и большой сальник лишены их. Ноцицепторы участвуют в восприятии механических, химических и термических стимулов с указанных анатомических структур [3]. Выделяют 3 типа ноцицепторов: высокопороговые механорецепторы, воспринимающие сигналы, которые возникают при чрезмерном сокращении или спазме гладкой мускулатуры полого органа; ноцицепторы «интенсивности», способные увеличивать их интенсивность и количество, реагируя на слабые стимулы; «молчащие» ноцицепторы, для активации которых необходимо наличие органического повреждения тканей внутренних органов, включая воспаление, ишемию, некроз и др. [4]. Ноцицепторы обладают определенным порогом чувствительности, при котором стимулы низкого уровня не вызывают их возбуждения. При снижении порога чувствительности ноцицепторов стимулы даже минимального уровня приводят к их активации, формируя гиперчувствительность к боли. Генерированные в ноцицепторах импульсы передаются по аксону нерва в спинной мозг и далее в центральную нервную систему [5]. Висцеральная (ноцицептивная) боль как с наличием, так и с отсутствием органических поражений органов пищеварения возникает при наличии патологических стимулов, связанных с органами брюшной полости, и проводится симпатическими волокнами. Основными пусковыми факторами для ее возникновения являются быстрое повышение давления в полом органе с растяжением его стенки (наиболее частая причина), патология капсулы паренхиматозных органов, натяжение брыжейки, сосудистые нарушения. Алгогены (химические медиаторы), участвующие в ноцицептивной передаче, включают нейротранcмиттеры (норадреналин, серотонин, гистамин, вазоактивный интестинальный полипептид); оксид азота; тахикинины (субстанция Р, нейрокинины А и В); тканевые медиаторы (брадикинин, коллидин); простагландины; ионы водорода; аденозинтрифосфат; молочную кислоту; ионы калия и др.

Соматическая (невропатическая) боль обусловлена наличием патологических процессов в париетальной брюшине и тканях, имеющих окончания чувствительных спинномозговых нервов. Ее возникновение связано с повреждением брюшной стенки и/или брюшины. Помимо двух основных типов абдоминальных болей выделяют также иррадиирующую и психогенную боль. Иррадиирующая боль локализуется в различных областях, удаленных от патологического очага, и передается на участки поверхности тела, имеющие общую корешковую иннервацию с пораженным органом брюшной области. Психогенная боль возникает в отсутствие висцеральных или соматических причин или последние играют роль пускового или предрасполагающего фактора. Характер психогенных болей определяется особенностями личности, влиянием эмоциональных, когнитивных, социальных факторов, психологической стабильностью больного и его прошлым «болевым опытом».

Анализ локализации болей является скрининговым методом, позволяющим с определенной долей вероятности судить о характере патологического процесса в брюшной полости, и только с учетом последующих уточняющих исследований выставляется окончательный диагноз (табл. 1).

Ведущим механизмом в формировании гастроэнтерологических симптомов, включая и висцеральные абдоминальные боли, является гастроинтестинальная дисмоторика. Известно, что моторная функция желудочно-кишечного тракта (ЖКТ) определяется активностью гладкомышечных клеток, которая находится в прямой пропорциональной зависимости от концентрации цитозольного Са2+ [6]. Ионы кальция, активируя внутриклеточные биоэнергетические процессы (фосфорилирование белков, превращение АТФ в цАМФ и др.), способствуют соединению нитей актина и миозина, что обеспечивает сокращение мышечного волокна. Одним из условий, необходимых для сокращения мышечного волокна, является высокая активность фосфодиэстеразы, которая участвует в расщеплении цАМФ и обеспечении энергией процессов соединения актина с миозином. Транспорт ионов кальция через клеточные мембраны осуществляется через специальные каналы, которые представлены макромолекулярными белками, встроенными трансмембранно и содержащими рецепторы, распознающие ионы кальция, т.н. кальциевые, или медленные, каналы. В настоящее время выделяют несколько типов кальциевых каналов, которые различаются по биофизическим свойствам, локализации в тканях и по содержанию дискретных рецепторов для различных групп лекарственных препаратов – антагонистов кальция.

В регуляции транспорта ионов кальция участвует ряд нейрогенных медиаторов: энкефалины, серотонин, ацетилхолин, катехоламины (норадреналин), холецистокинин, мотилин и др. После инициации рецепторного аппарата вагуса регуляторными молекулами и в первую очередь серотонином и энкефалинами происходит выделение ацетилхолина и связывание его с М-холинорецепторами, что приводит к открытию натриевых каналов и вхождению ионов натрия в клетку. Последнее снижает электрический потенциал клеточной мембраны (фаза деполяризации) и инициирует открытие кальциевых каналов, через которые ионы кальция поступают в клетку, вызывая мышечное сокращение. Расслабление мышечного волокна опосредуется медиатором симпатической нервной системы норадреналином, который через активизацию α1-рецепторов наружной мембраны миоцитов приводит к открытию быстрых ионных каналов, утечке положительно заряженных ионов из клетки и ее гиперполяризации. В условиях нарастания мембранного потенциала прекращают функционирование медленные кальциевые каналы, концентрация цитозольного кальция резко падает и наступает релаксация мышечного волокна.

Процесс сокращения мышечного волокна находится под строгим контролем ряда центральных и местных регуляторных механизмов, среди которых наиболее важные адренергическая, серотониновая и опиоидная системы, а также зависит от функционального состояния интерстициальных клеток Кахаля (ИКК). В последнее время в развитии моторных нарушений ЖКТ важная роль придается дисфункции ИКК, которые локализуются на протяжении всего ЖКТ – от пищевода до ануса. Выделено 4 субтипа данных клеток, которые присутствуют в области мышечного (ауэрбаховского) сплетения (ИКК МС), внутримышечной зоне (ИКК ВМ) глубокого внутримышечного сплетения (ИКК ГВС) и в подслизистом (мейснеровском) сплетении (ИКК ПС) и координируют моторику всех слоев мышечной оболочки пищеварительного тракта.

Данные клетки выполняют три основные функции, являющиеся важными компонентами гастроинтестинальной моторики:

  1. Генерируют потенциалы действия (пейсмейкеры) для формирования медленных перистальтических волн и регуляцию их продвижения в каудальном направлении.
  2. Выступают в роли механорецепторов.
  3. Передают сигналы от нервных окончаний к гладкомышечным клеткам [7].

При этом роль пейсмекеров желудка и тонкой кишки выполняют ИКК МС и ИКК ВМ, а толстой кишки – ИКК ПС [8]. Количественные или структурные нарушения ИКК были выявлены при некоторых заболеваниях, таких как ахалазия пищевода, детский гипертрофический пилорический стеноз, хроническая интестинальная псевдообструкция, болезнь Гиршспрунга, воспалительные заболевания кишечника и идиопатический медленнотранзитный запор [7].

В регуляции моторики ЖКТ существенная роль отводится опиоидной системе, включающей опиоидные пептиды (эндорфины, энкефалины) и рецепторы. В ЖКТ выявлено три типа опиоидных рецепторов: дельта (δ), каппа (κ) и мю (µ), которые локализуются на всех типах ИКК, в ганглиях, нейронах энтеральной нервной системы (ЭНС), окончаниях чувствительных нервов и в мембранах гладкомышечных клеток ЖКТ. Связь опиоидных пептидов с соответствующими рецепторами оказывает существенное и разнонаправленное влияние на моторику ЖКТ [10, 11].

Результаты экспериментальных исследований показали, что интестинальные опиоидные δ-, κ- и µ-рецепторы участвуют не только в антиноцицептивных механизмах, но и в модуляции мышечной активности. Было установлено, что активация κ-рецепторов угнетает моторную активность в результате блокады возбуждающих нейронов ЭНС и приводит к существенному анальгезирующему эффекту при висцеральной боли. Опиатные µ- и δ-рецепторы оказывают стимулирующее действие на моторику пищеварительного тракта в результате блокады тормозных нейронов ЭНС. [12, 13]. Также было показано, что энкефалины помимо непосредственного действия через связь с соответствующими рецепторами могут опосредованно ингибировать холинергические нейроны с блокированием продукции ацетилхолина, что приводит к подавлению моторной активности. Но в то же время они способны стимулировать моторику в результате блокады высвобождения вазоактивного интестинального полипептида из межмышечных нервных сплетений ЖКТ.

В регуляции моторики ЖКТ существенную роль играет также серотонин. Выделяют несколько подтипов серотониновых рецепторов (5-МТ1–4), из которых наиболее изученные 5-МТ3 и 5-МТ4. Связывание серотонина с 5-МТ3 способствует расслаблению, а с 5-МТ4 – сокращению мышечного волокна.

В механизмах возникновения висцеральных абдоминальных болей большая роль отводится также висцеральной гиперчувствительности (ВГЧ). Патофизиологический феномен ВГЧ впервые был обнаружен в 1990-е гг. у больных синдромом раздраженного кишечника (СРК). ВГЧ – это повышенная чувствительность к периферическим стимулам (механическим, термическим, химическим и др.), проявляющаяся появлением болевых ощущений, моторных и секреторных нарушений в ответ на допороговые стимулы. Было установлено, что выраженность ВГЧ достоверно коррелировала с симптомами заболевания, а баллоннодилатационный тест оказался высокоспецифичным и чувствительным методом ее исследования [14]. ВГЧ рассматривается в качестве первичного патофизиологического механизма, который обусловливает формирование и интенсивность абдоминальной боли при СРК [15]. В последнее время установлено, что феномен ВГЧ выявляется при висцеральном типе болевого синдрома, возникающего при поражении всех отделов ЖКТ. ВГЧ часто формируется в результате сенсисбилизирующих факторов, таких как перенесенная кишечная инфекция, психоэмоциональный стресс, хронические физические перегрузки, нарушение нормального состава кишечного микробиоценоза. Конкретное значение имеет наследственность, которая определяет реакцию организма на сенсибилизирующий фактор и/или на дальнейшее течение заболевания [16–19].

Клинические проявления ВГЧ связаны с эффектами гипералгезии и аллодинии. В основе гипералгезии лежит снижение порога болевой чувствительности, в результате чего даже подпороговые стимулы вызывают ощущение боли при нормальном пороге ее восприятия. Выделяют первичную гипералгезию, которая формируется на периферии в результате повышения чувствительности ноцицепторов к действию повреждающих стимулов, и вторичную, при которой имеется центральная сенситизация в результате повышения возбудимости ноцицептивных нейронов задних рогов спинного мозга. Аллодиния — боль, возникающая вследствие воздействия раздражителей, обычно ее не вызывающих. В патогенезе ВГЧ ведущую роль отводят нейромедиаторам, в частности серотонину, а также опиоидной системе. Опиоидная система работает по следующей схеме: активация ноцицепторных окончаний приводит к выделению субстанции Р, что вызывает генерацию периферических восходящих и центральных нисходящих ноцицептивных (болевых) импульсов. Последние активизируют выработку эндорфинов и энкефалинов, блокирующих выделение субстанции Р и снижающих болевые ощущения.

При появлении абдоминальной боли включаются механизмы антиноцицепции, в результате которых из ряда структур головного мозга (гиппокампа, ядра мозжечка, некоторых зон серого вещества, миндалевидного тела), входящих в нисходящий антиноцицептивный путь, к задним рогам спинного мозга передаются импульсы, вызывающие торможение нейронов спинного мозга и снижающие интенсивность восприятия боли. Медиаторами антиноцицепции являются опиоидные пептиды, серотонин, норадреналин, действующие на различных уровнях ноцицептивного пути: снижают чувствительность болевых рецепторов, угнетают синаптическую передачу импульса на уровне задних рогов спинного мозга, увеличивают поток импульсов из парагигантоклеточного ретикулярного ядра и периакведуктального серого вещества к большому ядру.

Болевому абдоминальному синдрому, как правило, сопутствует ряд диспепсических нарушений, таких как метеоризм, диарея, запоры и др., но наиболее часто абдоминальные боли ассоциируются с метеоризмом, который наблюдается примерно у 85% лиц с заболеваниями органов пищеварения [20]. В норме в тонкой и толстой кишке содержится менее чем 200 мл газа, при этом его количество после еды не увеличивается. Аналогичное количество газа выявляется и у больных, предъявляющих жалобы на вздутие живота. В то же время в течение суток через прямую кишку выделяется от 470 до 1490 мл (в среднем 705 мл) газа за 8–20 (в среднем 13,6) пассажей [21]. Количество выделяемого газа зависит от состава пищи. Если 50% дневного каллоража пищи покрывается за счет бобовых, растительной клетчатки и свинины, количество газа, проходящего через прямую кишку, увеличивается на 15–176 мл/ч выше нормы, что следует учитывать при назначении диетического питания пациентам с висцеральными болями. Однако основную роль в развитии метеоризма играет наличие избыточного бактериального роста в тонкой кишке и толстокишечного дисбиоза, а также функциональных и реже органических препятствий для отхождения газов. Если в просвете полого органа имеется жидкое содержимое с высоким поверхностным натяжением и избыточное количество газов, то при перемешивании и продвижении данного химуса создаются условия для образования массы пузырьков газа («пены»), что существенно увеличивает его объем и приводит к значительному растяжению органа, повышению внутрипросветного давления и формированию болевого абдоминального синдрома.

Клинические проявления избыточного содержания газа в ЖКТ включают наряду с абдоминальными болями воздушные отрыжки, вздутие живота, избыточное выделение газа per rectum (>30 пассажей в сутки), выявление при физикальном исследовании болезненных урчащих или с наличием «плеска» кишечных петель [22].

Основные направления купирования болевого абдоминального синдрома включают:

  • а) этиологическое лечение основного заболевания;
  • б) нормализацию моторных расстройств;
  • в) восстановление нормального состава кишечной микрофлоры,
  • г) снижение висцеральной чувствительности.

При выборе препарата для нормализации моторики ЖКТ следует учитывать, что ведущая роль в формировании болевого абдоминального синдрома и диспепсических расстройств, таких как запоры, метеоризм, отрыжка, изжога, тошнота, реже – рвота, принадлежит гипермоторной и/или гипертонической дискинезии гладкой мускулатуры. Следовательно, для купирования абдоминальных болей используются релаксанты гладкой мускулатуры, которые включают несколько групп препаратов. Этапы сокращения мышечного волокна и механизмы действия спазмолитических средств представлены в табл. 2.

У значительной части пациентов с наличием абдоминальных болей моторные нарушения носят разнонаправленный характер. При этом наблюдается значительное многообразие сочетаний гипер- и гипокинетических дискинезий в различных отделах пищеварительного тракта, что создает значительные трудности в выборе адекватной терапии, когда для нормализации моторных нарушений в одной зоне требуется спазмолитик, в другой – прокинетик.

К наиболее частым сочетанным нарушениям относятся дуоденостаз со спазмом сфинктера Одди или с СРК с запором, функциональная диспепсия типа постпрандиального дистресс-синдрома с СРК или СРК-подобными нарушениями с диареей. Для купирования сочетанных моторных нарушений перспективно использование препаратов, способных нормализовать моторику независимо от ее исходного состояния и влияющих на висцеральную чувствительность ЖКТ, а также участвующих в антиноцецептивных механизмах контроля боли. В данной ситуации особое место принадлежит тримебутину (Тримедату), обладающему уникальными фармакологическими свойствами. Тримебутин, являясь агонистом периферических µ-, δ- и κ-опиоидных рецепторов, расположенных на ИКК, гладкомышечных клетках и ганглиях ЭНС, в зависимости от исходной функциональной активности миоцитов оказывает спазмолитическое или прокинетическое действие. Так, при гиперкинетических состояниях препарат связывается с κ-рецепторами, блокирует возбуждающие импульсы нейронов ЭНС и угнетает моторику ЖКТ. При гипокинетических нарушениях тримебутин имеет тропность к µ- и δ-рецепторам, что приводит к блокаде тормозных стимулов из нейронов ЭНС и как следствие – к стимуляции моторики органов пищеварения. Отдельно следует упомянуть тропность препарата при гипокинетических состояниях к µ-рецепторам клеток Кахаля, что приводит к активизации собственной «пейсмейкерной» системы кишечника и дополнительно стимулирует его моторику.

Конечным этапом спазмолитического действия препарата является блокада Na+- и Ca2+-каналов гладкомышечных клеток ЖКТ [23–25]. При этом блокируется как вход внеклеточного Са2+ в гладкомышечную клетку через вольтаж-зависимые кальциевые каналы L типа, так и из внутриклеточных депо Са2+. Прокинетическое действие тримебутина обусловлено активацией µ-рецепторов и восстановлением функциональной активности клеток Кахаля, которые генерируют потенциалы физиологического ритма кишечника [11].

Кроме того, тримебутин оказывает обезболивающий эффект за счет как связывания с k-энкефалическими рецепторами, так и местного анестетического действия, что приводит к повышению порога болевой чувствительности и снижению ВГЧ [23, 26].

В терапии висцеральной боли показано курсовое назначение тримебутина по 200 мг 3 раза в сутки за 30 минут до еды в течение 30 и более дней.

Для коррекции состава микрофлоры кишечника используют кишечные антисептики, пре - и пробиотики [27].

Показаниями к назначению кишечных антисептиков:

  • а) избыточный бактериальный рост в тонкой кишке;
  • б) транслокация кишечных бактерий за пределы кишки;
  • в) воспалительные процессы в кишечнике;
  • г) выявление условно-патогенной флоры в кишечнике;
  • д) отсутствие эффекта от лечения без проведения деконтаминации кишечника.

В этих случаях проводится один или два семидневных курса кишечных антисептиков широкого спектра действия (α-нормикс, фуразолидон, нифуроксазид, ципрофлоксацин и др. в общепринятых дозах) со сменой препарата в очередном курсовом лечении. При транслокации бактерий за пределы кишечника приоритетны всасывающиеся антибактериальные препараты (ципрофлоксацин, фуразолидон, доксициклин и др). Одновременно с антибактериальными препаратами целесообразно назначать пребиотики, препараты, способствующие росту нормальной кишечной микрофлоры. После окончания антибактериальной терапии, а в ряде случаев и одновременно с ней целесообразно принимать пробиотики. Любой пробиотик назначается, как правило, 1–3 раза в сутки в течение 2–8 недель (см. рисунок) [28–30].

Таким образом, тримебутин является универсальным модулятором гастроинтестинальной и билиарной моторики и может быть использован в терапии болевого абдоминального синдрома при СРК и СРК-подобных нарушениях, функциональных расстройствах желчного пузыря и сфинктера Одди билиарного и панкреатического типа, дуоденостазах, а также при гастроэзофагеальной рефлюксной болезни, функциональной диспепсии и послеоперационной паралитической кишечной непроходимости.

Список литературы

  1. Koteish A., Kalloo A. Chronic or recurrent abdominal pain. In: W.M. Weinstein, C.J. Hawkey, J. Bosch, еds. Clinical Gastroenterology and Hepatology. 2005;6–21.
  2. Glasgow R.E, Mulvihil S.J. Abdominal pain, including the acute abdomen. Sleisenger&Fordtrans’s Gastroentestinal and Liver Disease. Philadelphia-London-Toronto-Monreal-Sydney-Tokyo 2003;1:80–90.
  3. Kalloo A.N. Overview of differential diagnoses of abdominal pain. Gastrointest. Endosc. 2002;56:675–80.
  4. Кукушкин М.Л., Решетняк В.К., Воробейчик Я.М. Нейрогенные болевые синдромы и их патогенетическая терапия. Анестезиология и реаниматология. 1994;4:36–41.
  5. Weinstein W.M., Hawkey C.J., Bosch J. Clinical Gastroenterology and Hepatology. Elsevie. 2005;1191.
  6. Ивашкин В.Т., Трухманов А.С., Маев И.В. Физиологические основы моторно-эвакуаторной функции пищеварительного тракта. Российский журнал гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. 2007;5:4–10.
  7. Sarna S.K. Are interstitial cells of Cajal plurifunction cells in the gut.’ Am. J. Physiol. Gastrointest. Liver Physiol. 2008;294:372–90.
  8. Lammers W.J., Stephen B. Origin and propagation of individual slow waves along the intact feline small intestine. Exp Physiol. 2008;93:334–46.
  9. Murray C., Emmanuel A. Colonic Disorders. In: R. Spiller, D. Grundy Blackwell, eds. Pathophysiology of the Enteric Nervous System. 2004;148–60.
  10. Corbett A., McKnight S., Henderson G. Opioid Receptors. Scientific Reviews. Torcis bioscience. 1999.
  11. Holzer Р. Opioids and opioid receptors in the enteric nervous system: from a problem in opioid analgesia to a possible new prokinetic therapy in humans. Neuroscience Letters 2004;361(1–3):192–95.
  12. Bauer A.J., Sarr M.G., Szurszewski J.H. Opioids inhibit neuromuscular transmission in circular muscle of human and baboon jejunum. Gastroenterology. 1991;101:970–76.
  13. Binder W., Machelska H., Mousa S.A., et al. Analgesic and anti-inflammatory effects of two novel kappa opioidpeptides. Anesthesiology. 2001;94:1034–44.
  14. Camilleri M., Choi M.-G. Review article: irritable bowel syndrome. Aliment. Pharmacol. Ther. 1997;11:3–15.
  15. Whitehead W.E., Crowell M.D., Davidoff A.L., et al. Pain from rectal distension in women with irritable bowel syndrome. Dig. Dis. Sci. 1997; 42:796–804.
  16. Spiller R., Jenkins D., Thornley J.P. Increased rectal mucosal enteroendocrine cells, T lymphocytes, and increased gut permeability after acute Campylobacter enteritis and post-dysenteric irritable bowel syndrome. Gut. 2000;47:804–11.
  17. Scott R.B. Hypersensitivity and food intolerance. In: S.F. Phillips, D.L. Wingate, eds. Functional Disorders of the Gut. London: Churchill Livingstone. 1998;121–49.
  18. Агафонова Н.А., Попова Е.В., Яковенко Э.П. и др. Роль кишечной микрофлоры в формировании синдрома раздраженной кишки (СРК) и СРК - подобных нарушений. Вопросы терапии. Фарматека. 2012;2:18–23.
  19. Hart A. L., Kamm M.A. Mechanisms of initiation and perpetuation of gut inflammation by stress. Aliment. Pharmacol. Ther. 2002;16:2017–28.
  20. Lasser R.В., Bond J.H., Levitt M.D. The role of intestinal gas in functional abdominal pain. N. Engl. J. Med. 1975;293:524–26.
  21. Tomlin J., Lowis C., Read N.W. Investigation of normal flatus production in healthy volunteers. Gut. 1991;32:665–69.
  22. Агафонова Н.А., Яковенко Э.П., Иванов А.Н. и др. Метеоспазмил в коррекции нарушений функции толстой кишки. Врач. 2011;24(7):51–6.
  23. Roman F.J., Lanet S., Hamon J., et al. Pharmacological Properties of Trimebutine and N-Monodesmethyltrimebutine. J. Pharmacol. Exp. Ther. 1999;289:1391–97.
  24. Lee Н.-Т., Kim В.J. Trimebutine as a Modulator of Gastrointestinal Motility. Arch. Pharm. Res. 2011;34:861–64.
  25. Tan W., Zhang H., Luo H.-S., et al. Effects of trimebutine maleateon colonic motility through Ca2+-activated K+ channels and L-tipe Ca2+-channels. Arch. Рharm. Res. 2011;34:979–85.
  26. Riviеre R. Peripheral kappa-opioid agonists for visceral pain. Br. J. Pharmacol. 2004;141(8):1331–34.
  27. Агафонова Н.А., Попова Е.В., Яковенко Э.П. и др. Роль кишечной микрофлоры в формировании синдрома раздраженной кишки (СРК) и СРК-подобных нарушений. Вопросы терапии. Фарматека. 2012;2:18–23.
  28. Яковенко Э.П., Иванов А.Н., Агафонова Н.А. и др. Нарушение нормального состава кишечных бактерий: клиническое значение и вопросы терапии. РМЖ. 2008;10(2):41–6.
  29. Парфенов А.И., Ручкина И.Н., Атуллаханов Р.И. и др. Постинфекционный синдром раздраженной кишки. Терапевтический архив. 2009;81(2):39–45.
  30. Яковенко Э.П., Аникина Е.В., Яковенко А.В. и др. Инновационные многовидовые мультиштаммовые пробиотики в клинической практике. Лечащий врач. 2014;5:77–82.

Об авторах / Для корреспонденции

Э.П. Яковенко – д.м.н., проф., зав. кафедрой гастроэнтерологии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России; тел. 8 (499) 464-39-63, e-mail: kafgastro@mail. ru
Н.А. Агафонова – к.м.н., доцент кафедры гастроэнтерологии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России
А.Н. Иванов – к.м.н., доцент кафедры гастроэнтерологии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России
А.В. Яковенко – к.м.н., доцент кафедры гастроэнтерологии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России
Е.В. Аникина – аспирант кафедры гастроэнтерологии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России

Также по теме

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.