ISSN 2073–4034
eISSN 2414–9128

Боль в шее: распространенность, факторы возникновения, возможности терапии

О.В. Котова, Е.С. Акарачкова

Лаборатория патологии вегетативной нервной системы НИО неврологии НИЦ ГБОУ ВПО Первый МГМУ им. И.М.Сеченова Минздрава России, Москва
Боль в шее является серьезной медицинской проблемой в промышленных странах, особенно среди людей молодого и среднего возраста. Боль в шее имеет мультифакторное происхождение, в возникновении могут участвовать физические и психологические факторы, устойчивая мышечная активность трапециевидной мышцы. Для купирования острой боли в шее наиболее часто используются нестероидные противовоспалительные препараты (НПВП) и миорелаксанты. Обосновывается применение при боли в шее высоких терапевтических доз витаминов группы В (Мильгамма, Мильгаммакомпозитум), антиноцицептивный и противовоспалительный эффекты которых подтверждены в экспериментальных и клинических исследованиях. Способность витаминовгруппы В потенцировать эффекты анальгетиков снижает необходимые для адекватного обезболивания дозы и длительность введения НПВП, делая лечение более безопасным.

Ключевые слова

боль в шее
витамины группы В
Мильгамма

Внастоящее время боль в шее (БВШ) является серьезной медицинской проблемой в промышленных странах, особенно среди людей молодого и среднего возраста. Общая распространенность БВШ в популяции колеблется от 0,4 до 86,8 % (в среднем 23,1 %), а показатель распространенности на годичный период составляет 4,8–79,5 % (в среднем 25,8 %) [1]. По данным R. Fejer и соавт., БВШ в какой-либо период жизни испытывали 14–71 % взрослых [2]. Столь широкий разброс показателей распространенности БВШ скорее всего связан с различиями в диагностике этого страдания в изучаемой популяции, причем большинство авторов указывают на более высокий уровень заболеваемости БВШ среди женщин и у людей в возрасте 35–49 лет [3]. Что касается эпидемиологических исследований, проведенных в разных странах, то, например, в Германии [4] распространенность БВШ среди 30-летних мужчин и женщин составляет 13,9 и 27,0 % соответственно. В Финляндии жалуются на боли в шейном отделе позвоночника 9,5 % мужчин и 13,5 % женщин [5]. При этом у значительной доли пациентов в дальнейшем развивается хроническая БВШ (19–37 %) [6, 7]. В Норвегии эпизоды хронической БВШ встречаются у 13,8 % пациентов, что было выявлено при обследовании случайной выборки из 10 тыс. человек в возрасте 18–67 лет [8].

Экономический ущерб от связанных с БВШ временной нетрудоспособности, расходы на диагностические и лечебные, в т.ч. физиотерапевтические, процедуры постоянно растут [9]. C.M. Bernaards и соавт. [10] подсчитали, что общая ежегодная стоимость заболеваний, связанных с шеей и верхними конечностями, составляет в Нидерландах 2,1 млрд евро, куда входят снижение производительности труда, больничные листы, получение инвалидности и медицинские расходы. Потери, связанные с БВШ, достигают в Нидерландах, по некоторым оценкам, около 1 % от общих расходов на здравоохранение, или 0,1 % от валового внутреннего продукта [11]. По результатам изучения когорты пациентов в Онтарио, потери рабочего времени пациентов с БВШ составили 11,3 %, причем особенно велики они были у мужчин в возрасте от 20 до 39 лет [12].

Как показали результаты недавно проведенного исследования (2013), существенные медицинские расходы, особенно пожилых пациентов, связанны с БВШ и в Корее. Авторы оценивали распространенность, тяжесть и факторы риска БВШ в выборке из 1655 пожилых жителей этой страны, проживающих в сельской местности (представителей сельской местности). Средний возраст испытуемых составлял 61 год, среди них было 57 % женщин, среди которых распространенность БВШ в течение жизни составила 20,8 %. Распространенность БВШ не увеличивалась с возрастом, у большинства пациентов она имела низкую интенсивность и приводила к легкой степени нетрудоспособности. В то же время субъекты с БВШ имели гораздо более низкий балл по шкале общего здоровья (SF-36), т.е. данное патологическое состояние, очевидно, оказывало существенное воздействие на здоровье в целом. В целом наличие БВШ чаще ассоциировалось с женским полом, ожирением и курением.

Более высокую распространенность скелетно-мышечной БВШ среди женщин авторы объясняют следующими обстоятельствами:

  • женщины в большей степени готовы сообщать о боли;
  • женщины в большей степени подвержены факторам риска скелетно-мышечной боли;
  • женщины более уязвимы при наличии факторов риска для возникновения скелетно-мышечной боли.

Гендерные различия в частоте встречаемости БВШ или предрасположенности к ней можно связать со сцепленными с полом биологическими факторами (гормоны, медиаторы), различиями в болевой чувствительности, социальных и психологических факторах [13].

Эпидемиологические данные свидетельствуют о высокой распространенности симптомов, связанных с нарушениями со стороны опорно-двигательного аппарата в области шеи и верхних конечностей, среди студентов (48–78 %) [14, 15]. Так, при годичном наблюдении за шведской когортой студентов высших учебных заведений боли в шее и верхней части спины отмечались у 15 % из них [16]. При этом установлено, что молодые люди с БВШ имеют высокий риск сохранения такого состояния в зрелом возрасте [17].

БВШ предполагает мультифакторное происхождение, причем значение могут иметь как физические, так и психологические факторы [18]. Результаты систематического обзора 14 проспективных когортных исследований показали, что в общей популяции с возникновением БВШ ассоциируются женский пол, пожилой возраст, высокие требования к выполняемой работе, низкий уровень поддержки на работе и в социальной сфере, курение в прошлом, боль в нижней части спины или в шее в анамнезе [19]. В другом обзоре было установлено, что среди трудоспособного населения факторами риска возникновения БВШ были возраст, скелетно-мышечная боль в прошлом, высокие требования к качеству работы, низкий уровень социальной поддержки на работе, отсутствие гарантий занятости, низкая физическая активность, статическая рабочая поза, сидячая работа, повторяющийся и монотонный характер труда [7].

Недавно были получены данные, подтверждающие гипотезу о связи с возникновением боли в шее и плече устойчивой мышечной активности трапециевидной мышцы. В исследование в течение первых лет их трудовой жизни были включены 40 молодых людей (15 парикмахеров, 14 электриков, 5 студентов и 6 разнорабочих). Испытуемые производили самооценку наличия боли в области шеи и плеча в течение четырех недель, всего 7 раз за весь период наблюдения. Мышечная активность в трапециевидной мышце измерялась в начале исследования в течение полного рабочего дня с помощью двусторонней поверхностной электромиографии (ЭМГ). Устойчивая непрерывная активность трапециевидной мышцы была определена как активность с амплитудой > 0,5 % ЭМГmax длительностью > 4 минут. По относительному времени устойчивой непрерывной мышечной активности во время рабочего дня испытуемые подразделялись на группы с низкой (0–29 %), умеренной (30–49 %) и высокой (50–100 %) активностью. Участники с высоким уровнем устойчивой непрерывной активности трапециевидной мышцы в течение рабочего дня были склонны к появлению боли в шее и плече в 3 раза чаще, чем в группе с низким уровнем активности, в течение 2,5-летнего периода от начала трудовой деятельности [20]. Данное исследование подтверждает, что наиболее распространенным типом БВШ является неспецифическая («механическая», аксиальная) боль. Она может быть следствием незначительных деформаций и растяжения связок шеи. Боль может быть спровоцирована неловким движением, локальным переохлаждением, длительным вынужденным положением головы с перенапряжением шейных мышц и блокированием фасеточных суставов, что часто является следствием повседневной деятельности пациента (офисные работники, сидящие, склонившись над столом в течение многих часов; неудобная поза во время сна и т.д.). Большое значение в развитии БВШ придается травмам, в т.ч. хлыстовым [21].

К числу других причин БВШ относятся:

  • спондилез и спондилоартроз;
  • грыжа межпозвоночного диска;
  • переломы позвонков, возникшие вследствие остеопороза;
  • стеноз (сужение) позвоночного канала;
  • диффузный идиопатический скелетный гиперостоз;
  • инфекционное поражение позвоночника (остеомиелит, абсцесс);
  • опухолевое (в т.ч. метастатическое) поражение шейного отдела позвоночника;
  • хронические нагрузки на мышцы и сухожилия шеи;
  • дистония;
  • врожденные аномалии (болезнь Киммельстила–Уилсона, гипоплазия зуба аксиса и др.);
  • заболевания соединительной ткани (наиболее часто ревматоидный артрит);
  • инфекционные заболевания (одним из ранних признаков эпидемического паротита, менингита, энцефалита, полиомиелита является боль в шейном отделе позвоночника);
  • отраженные боли при заболеваниях внутренних органов (например, при стенокардии, эзофагите, тиреоидите);
  • фибромиалгия, психогенные боли [22].

Для купирования острой БВШ чаще всего используются нестероидные противовоспалительные препараты (НПВП) и миорелаксанты. НПВП различаются по выраженности терапевтического эффекта, переносимости, наличию побочных эффектов. Так, например, широко известна высокая гастротоксичность некоторых НПВП, связанная с неизбирательным ингибированием обеих изоформ циклооксигеназы. Данные многочисленных клинических исследований свидетельствуют о том, что частота возникновения неблагоприятных явлений со стороны органов желудочно-кишечного тракта при приеме подавляющего большинства неселективных НПВП достигает 30 % [23].

Для уменьшения числа побочных эффектов НПВП и усиления их анальгетического действия целесообразно включение в состав комплексной терапии острой БВШ препарата Мильгамма, одна ампула (2 мл) которого содержит тиамина гидрохлорид 100 мг, пиридоксина гидрохлорид 100 мг, цианокобаламина гидрохлорид 1000 мкг и лидокаина гидрохлорид 20 мг. В экспериментальных моделях боли показано, что витамины группы В способны потенцировать эффекты анальгетиков, что снижает необходимые для адекватного обезболивания дозы и длительность введения НПВП, делая лечение более безопасным [24].

Антиноцицептивный и противовоспалительный эффекты высоких терапевтических доз витаминов группы В были подтверждены в экспериментальных моделях химически и термически индуцируемой боли [25]. Показано, что нейротропные витамины группы В, входящие в состав Мильгаммы, оказывают благоприятное воздействие на воспалительные и дегенеративные заболевания нервов и двигательного аппарата. Тиамин (витамин В1) играет ключевую роль в метаболизме углеводов, а также в цикле Кребса с последующим участием в синтезе АТФ. Пиридоксин (витамин В6) принимает участие в метаболизме белков, углеводов и жиров. Физиологической функцией обоих витаминов является потенцирование действия друг друга, которое проявляется в положительном влиянии на нервную и нейромышечную системы. Цианокобаламин (витамин В12) участвует в синтезе миелиновой оболочки, уменьшает болевые ощущения, связанные с поражением периферической нервной системы, стимулирует нуклеиновый обмен через активацию фолиевой кислоты. Лидокаин – местноанестезирующее средство, делающее инъекцию препарата безболезненной.

Витамин В1 самостоятельно и/или в комбинации с витаминами В6 и В12 способен тормозить прохождение болевой импульсации на уровне задних рогов спинного мозга и таламуса [26]. Экспериментально установлено, что комплекс витаминов группы В усиливает действие норадреналина и серотонина – главных антиноцицептивных нейромедиаторов.

Кроме того, за счет повышения синтеза белков под действием витаминов данной группы могут создаваться условия для более успешной регенерации нервных волокон [27]. Выдвинуто предположение, будто антиноцицептивный эффект комбинированного витаминного комплекса может быть обусловлен ингибированием синтеза и/или блокированием действия воспалительных медиаторов.

В случаях выраженного болевого синдрома для быстрого достижения высокой концентрации Мильгаммы в крови лечение целесообразно начинать с введения препарата внутримышечно по 2 мл ежедневно в течение 5–10 дней. В дальнейшем после стихания болевого синдрома переходят либо на терапию лекарственной формой для приема внутрь (Мильгамма композитум) либо на более редкие инъекции (2–3 раза в неделю в течение 2–3 недель) с возможным продолжением лечения путем назначения Мильгаммы композитум. Таким образом, БВШ является важной и актуальной медицинской проблемой, задачей врача при обнаружении которой является своевременное назначение адекватной терапии с целью быстрого купирования болевого синдрома и недопущения хронизации процесса.

Список литературы

  1. Hoy D.G., Protani M., De R., Buchbinder R. The epidemiology of neck pain. Best Pract. Res. Clin. Rheumatol. 2010;24:783–92.
  2. Fejer R., Kyvik K.O., Hartvigsen J. The prevalence of neck pain in the world population: a systematic critical review of the literature. Eur. Spine J. 2006;15(6):834–48.
  3. Hogg-Johnson S., van der Velde G., Carroll L.J., et al. The burden and determinants of neck pain in the general population: results of the Bone and Joint Decade 2000-2010 Task Force on Neck Pain and Its Associated Disorders. Spine. 2008;33:39–51.
  4. Bellach B.M., Ellert U., Radoschweski M. Epidemiology of pain. Bundesgesundheitsblatt. 2000;43:424–31.
  5. Ylinen J., Takala E.P., Kautiainen H., et al. Association of neck pain, disability and neck pain during maximal effort with neck muscle strength and range of movement in women with chronic non-specific neck pain. Eur. J. Pain. 2004;8:473–78.
  6. Breivik H., Collett B., Ventafridda V., et al. Survey of chronic pain in Europe: Prevalence, impact on daily life, and treatment. Eur. J. Pain. 2006;10(4):287–333.
  7. Cote P., Cassidy J.D., Carroll L.J., Kristman V. The annual incidence and course of neck pain in the general population: a population-based cohort study. Pain. 2004;112(3):267–73.
  8. Makela M., Heliovaara M., Sievers K., et al. Prevalence, determinants, and consequences of chronic neck pain in Finland. Am. J. Epidemiol. 1991;134:1356–67.
  9. Ylinen J., Salo P., Nykanen M., et al. Decreased isometric neck strength in women with chronic neck pain and the repeatability of neck strength measurements. Arch. Phys. Med. Rehabil. 2004;85:1303–38.
  10. Bernaards C.M., Ariens G.A., Hildebrandt V.H. The (cost-)effectiveness of a lifestyle physical activity intervention in addition to a work style intervention on the recovery from neck and upper limb symptoms in computer workers. BMC Musculoskelet. Disord. 2006;7:80.
  11. Fejer R., Kyvik K.O., Hartvigsen J. The prevalence of neck pain in the world population: a systematic critical review of the literature. Eur. Spine J. 2006;15:834–48.
  12. Cote P., Kristman V., Vidmar M., et al. The prevalence and incidence of work absenteeism involving neck pain: a cohort of Ontario lost-time claimants. Spine. 2008;33:192–8.
  13. Son K.M., Cho N.H., Lim S.H., Kim H.A. Prevalence and risk factor of neck pain in elderly Korean community residents. J. Korean Med. Sci. 2013;28(5):680–66.
  14. Schlossberg E.B., Morrow S., Llosa A.E., et al. Upper extremity pain and computer use among engineering graduate students. Am. J. Ind. Med. 2004;46(3):297–303.
  15. Menendez C.C., Amick B.C. 3rd, Jenkins M., et al. Upper extremity pain and computer use among engineering graduate students: a replication study. Am. J. Ind. Med. 2009;52(2):113–23.
  16. Grimby-Ekman A., Andersson E.M., Hagberg M. Analyzing musculoskeletal neck pain, measured as present pain and periods of pain, with three different regression models: a cohort study. BMC Musculoskelet. Disord. 2009;10:73.
  17. Hanvold T.N., Veiersted K.B., Waersted M. A prospective study of neck, shoulder, and upper back pain among technical school students entering working life. J. Adolesc. Health. 2010;46(5):488–94.
  18. Guzman J., Hurwitz E.L., Carroll L.J., et al. A New Conceptual Model of Neck Pain: Linking Onset, Course, and Care: The Bone and Joint Decade 2000-2010 Task Force on Neck Pain and Its Associated Disorders. J. Manipulative Physiol. Ther. 2009;32(2 Suppl):S17–28.
  19. McLean S.M., May S., Klaber-Moffett J., Sharp D.M., Gardiner E. Risk factors for the onset of non-specific neck pain: a systematic review. J. Epidemiol. Community Health. 2010;64(7):565–72.
  20. Hanvold T.N., Wærsted M., Mengshoel A.M., et al. The effect of work-related sustained trapezius muscle activity on the development of neck and shoulder pain among young adults. Scand. J. Work Environ. Health. 2013;39(4):390–400.
  21. Douglass А., Bope E. Evaluation and Treatment of Posterior Neck Pain in Family Practice. J. Am. Board Fam. Med. 2004;17:13–22.
  22. Левин О.С. Диагностика и лечение боли в шее и верхних конечностях. Русский медицинский журнал. 2006;9:713–8.
  23. Котова О.В. Назначение нестероидных противовоспалительных препаратов: соотношение эффективность/безопасность. Consilium medicum. 2012;1:79–82.
  24. Bartoszyk G.D., Wild A. B-vitamins potentiate the antinociceptive effect of diclofenac in carrageenin-induced hyperalgesia in the rat tail pressure test. Neurosci. Lett. 1989;101:95–100.
  25. Franca D.S., Souza A.L., Almeida K.R., et al. B vitamins induce an antinociceptive effect in the acetic acid and formaldehyde models of nociception in mice. Eur. J. Pharmacol. 2001;421:157–64.
  26. Fu Q.G., Carstens E., Stelzer B., Zimmermann M. B vitamins suppress spinal dorsal horn nociceptive neurons in the cat. Neurosci. Lett. 1988;95:192–97.
  27. Wang Z.B., Gan Q., Rupert R.L., et al. Thiamine, pyridoxine, cyanocobalamin and their combination inhibit thermal, but not mechanical hyperalgesia in rats with primary sensory neuron injury. Pain. 2005;116:168–69.
  28. Акарачкова Е.С. Мильгамма в неврологической практике. Фарматека. 2010;10:17–20.

Об авторах / Для корреспонденции

О.В. Котова– канд. мед.наук, старший научный сотрудник Лаборатории патологии вегетативной нервной системы НИО неврологии НИЦ ГБОУ ВПО Первый МГМУ им. И.М. СеченоваМинздрава России, ol_kotova@mail.ru
Е.С. Акарачкова–д.м.н., ведущий научный сотрудник, Лаборатории патологии вегетативной нервной системы НИО неврологии НИЦГБОУ ВПО Первый МГМУ им. И.М. СеченоваМинздрава России

Также по теме

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.